В эту ночь она снова видела сны. Пахнущие дымом и гарью, застрявшей в ноздрях, пахнущие спёкшейся кровью и смертью, они не пугали её. Жаклин видела в них горы трупов, распластавшихся на чёрной земле, видела туман, стоявший над полями от пушечных залпов, слышала крики ярости, смешивающиеся с приказами о наступлении, но ничто из этого не вызывало у неё нервной дрожи. Лишь чувство удовлетворения от понимания того, что этот сон, как и все предыдущие, будет ознаменован её победой. Аустерлиц, Дрезден, — залп, — снова Аустерлиц, Париж, Аркольский мост, яркий отблеск свечей в позолоченной зале, чьи-то женские руки и копоть на мундире, а потом — комнаты, донельзя непохожие на предыдущие, и коридоры, которые стали частью её «дома» совсем недавно, и снова кровь на белой перчатке с позолоченной вышивкой.
Находясь в «Яшмовом Саду», Жаклин узнала, что эти сны — не более чем проявление воспоминаний её второй личности, но они были до того правдоподобны, что она скорее поверила бы в разрыв пространства, благодаря которому она переносится ночью во времени и вселяется в Наполеона, чем в теорию о воспоминаниях. Они были такими яркими, такими подробными, и так достоверно сохраняли в себе все ощущения, что переживал много веков назад её сосед по сознанию, что становились частью собственных воспоминаний Жаклин, устраивая сумятицу в её голове. С каждым разом ей всё труднее было отделить свои мысли и чувства от наполеоновских: где был её жест, а где — чисто наполеоновский взмах руки, которым он отдавал приказ открыть огонь?  Где были звуки, с которыми у неё ассоциировались вечерние прогулки по Парижу с родителями, а где — пушечная канонада, звучащая лучше всякой музыки? Останься она в академии, разобраться с этим было бы намного сложнее, но здесь, в тишине «Яшмового Сада» Жаклин могла наедине с собой осмыслить всё, что происходило у неё в голове. Раньше она бы наверняка начала сопротивляться этим переменам  чисто из соображений инстинкта безопасности отторгая чужеродную природу. Но сейчас, когда обстоятельства не подгоняли её к принятию решений, она могла вдумчиво с этим разобраться и прийти к выводу, что сопротивляться ей вовсе не стоит. Так уж вышло, что теперь она — Наполеон, и вместо того, чтобы бежать от этого, ей нужно принять свою вторую личность, позволить ей слиться с собой и образовать из этого симбиоза новую незаурядную личность. Личность, которая способна будет перевернуть этот мир.
Но в одиночку на одних только амбициях далеко не уедешь, тем более что на данном этапе никаких возможностей для покорения вселенной не имелось: четыре стены да бурелом вокруг представлялись не слишком богатыми ресурсами. Начать предстояло с малого — покорения заданий, которые выдавали в этом заведении и могли бы послужить для новоиспечённого Наполеона своеобразной проверкой её умений. Если она справится с какими-то местными поручениями, проверив силу их связи с историческим прототипом, дальнейшие планы не покажутся настолько труднореализуемыми.
Хорошо усвоив мудрость генерала Бонапарта о том, что без армии она — ничто, Жаклин решила начать собирать свою собственную маленькую гвардию, которая могла бы помочь ей в осуществлении задуманного. И по её наблюдениям, кандидатов в рекруты было не так много. В основном ей в последнее время встречались одни иностранцы с сомнительными замашками психопатов, причём этим грешили как августейшие особы, так и мирские жители. А для осмотрительного Наполеона такие личности выглядели крайне ненадёжными и не представляли никакого интереса.
Неплохим кандидатом в рекруты выглядела молодая Жанна д’Арк — француженка по происхождению, она уже в глазах Наполеона заслуживала больше доверия, чем все остальные. Кроме того, она пока что не была замечена ни в каких сомнительных действиях, а потому вполне могла рассматриваться как первый меч в гвардии Бонапарта.
Но решиться на разговор было не так-то просто: обычно весьма коммуникативная Наполеон робела, когда ей предстояло вести разговор на столь непривычную для себя тему. Казалось бы, в чём проблема: всего лишь предложить сотрудничество в рамках заданий JG. Но именно сама специфика будущих заданий затрудняла возможный разговор и путала Наполеону все карты. Она понятия не имела о том, что ей предстоит делать, а потому не могла предложить возможному рекруту никаких чётких планов. А стратег внутри неё не мог идти без плана.
Вторая сложность заключалась в том, что поймать Жанну для разговора оказалось не так-то просто: всякий раз, когда она появлялась в поле зрения Наполеона, последняя не была готова к разговору, и обе в итоге расходились, не обмолвившись ни словом. Решив сегодня исправить это недоразумение и заставить себя пойти на разговор со словами «Императоры не робеют!», Жаклин-Наполеон отправилась выслеживать свою «жертву» в четвёртый корпус, где всегда можно было кого-нибудь встретить ввиду того, что здесь сосредотачивались все зоны досуга. Сама Наполеон предпочитала просиживать в библиотеке, но сегодня, зная о том, что если она возьмётся за книгу, то перестанет замечать происходящее вокруг, девушка нарочито избегала этого места. Посидев то в одном зале, то в другом, то в третьем, отчаявшаяся и выходящая из себя Жаклин уже решила бросить эту затею, но как раз в тот момент, когда она шла по коридору в сторону выхода, ей встретилась та, кого она разыскивала уже который час.
— Прошу прощения, — остановившись, учтиво обратилась она к Жанне, которая неспешно проходила мимо неё. — У вас не найдётся пары минут на разговор? Мне бы хотелось кое-что с вами обсудить.

Отредактировано Napoleon Bonaparte (2015-10-04 19:35:34)

Откровенно говоря, Жаклин ещё не знала, как ей стоит вести разговор со столь… Специфическими личностям, как она или Жанна. Несмотря на то, что все жители этого пансионата по-прежнему оставались людьми, причём вполне вменяемыми в большинстве своём, девушке казалось, что во время диалога с ними нужно использовать какой-то особый стиль общения. И причина тому была проста: зная о том, что все вокруг тебя являются сосудами для сознаний героев, мерзавцев и обывателей прошлого, волей-неволей задумываешься о том, как себя стоить с ними вести, чтобы не вызвать раздражения у них или у себя.  С теми же английскими королями Ла’Треймуль не смогла бы цивильно общаться: чувство патриотизма и наполеоновская жажда завершить покорение раздражающей Англии всё время мешали бы ей воспринимать собеседника, как отдельную личность, а не отражение мыслей и желаний его прототипа.
Но с Жанной д’Арк, слава Богу, всё обстояло иначе. Являясь национальной героиней Франции, она заслуживала уважения не только благодаря своей непоколебимой вере и стойкости духа, но и талантливым походам, организованным ею. Наполеона это не могло не трогать, поэтому разговор с той, кто содержала в себе личность Жанны, представлялся Жаклин довольно простым и лишённым какого-то пренебрежения с обеих сторон. Но, как водится, самым сложным было начать.
— Давайте пройдём на веранду, — предложила девушка, жестом руки указывания дальше по коридору, откуда можно было попасть к выходу на небольшую веранду в противоположном конце корпуса. — Меня зовут Жаклин Ла’Треймуль, — на ходу представилась новоиспечённая леди Бонапарт. — А вы, если я не ошибаюсь… Эм… Жанна д’Арк? Вернее, её новое воплощение?
«Ох, ну, что за чёрт,» — вздохнула про себя Жаклин в отчаянии. — «Уверена, Наполеону было проще отрекаться от престола, чем мне — выдавливать эти слова. «Новое воплощение?» Может ещё «вместилище»? Проклятье!»
— Могу я узнать ваше имя? — ничем не выдавая внешне той неловкости, которую она испытывала, спросила Жаклин.
На самом деле, было удивительным то, что, зная о внутренних ипостасях друг друга, жители «Яшмового сада» редко были знакомы со своими настоящими именами. Чужие личности, делящими с ними их тела, подменяли их собой, лишая человека имени и права на собственную индивидуальную судьбу. Здесь от всех ждали повторения подвигов их именитых прототипов, и не все могли спокойно переносить подобное давление со стороны. Многие из живущих в «Jasper Garden» мечтали раньше быть неповторимыми индивидуальностями, но вынуждены были оказываться в тени тех, кто невольно стал частью их душ. Немногим под силу было выдержать это: многие впадали в депрессию и становились частыми гостями в кабинетах местных психологов. Но Жаклин не хотела отказываться от возможности позаимствовать неординарный ум и незаурядные способности Наполеона, которые открывали ей массу возможностей в жизни. Кто знает, быть может, так же к своему второму «я» отнеслась и Жанна?
Толкнув перед собой дверь, ведущую на веранду, Жаклин вышла на плитку, стилизованную под камень, и чуть не столкнулась с мужчиной, который спешно покидал это место. Едва не задев девушку плечом и просвистев мимо неё, он боязливо обернулся на неё, встретив взглядом обезумевшего зверя. Ла’Тремуль, в свою очередь, посмотрела на него со смесью пренебрежения и холодного безразличия, ясно давая понять, что полное отсутствие манер у других людей не вызывало у неё ничего, кроме презрения. «Этот взгляд мне знаком,» — вспомнила она. — «Я видела этого мужчину раньше, но не знаю, чью личность он вмещает. Кутузов? Хотя, нет. У того в глазах уж явно будет больше достоинства, чем у этого жалкого создания».
Тому, что не все в пансионате рады встретить её на пути, Жаклин уже давно не удивлялась. Имя её прототипа неслось впереди неё, и если она не знала добрую часть «Яшмового сада», то о ней знали практически все. Знали, а многие даже боялись. Потому что узнавали в ней черты Наполеона, который она с поразительной быстротой копировала и не боялась применить. Та же непоколебимая воля, тот же сильный характер, и те же амбициозные планы, — не все готовы были встречать таких людей на своём пути даже несмотря на то, что Жаклин почти ни к кому с первого раза не испытывала злобы. Готова ли была Жанна? Это Жаклин и планировала узнать.
— Я хотела предложить вам сотрудничество в рамках заданий «Яшмового сада», —  начала Жаклин, присаживаясь на плетёный стул, нагретый солнечным светом, и жестом предлагая Жанне занять соседний. По привычке закинув ногу на ногу и расслабленно расположив одну руку на небольшом подлокотнике, девушка продолжила,— вам, должно быть, известно, что в пансионате практикуются социальные задания, на которые жители отправляются в одиночку или группами. Мы могли бы работать вместе.

Отредактировано Napoleon Bonaparte (2015-10-05 20:50:16)

«Так она тоже француженка,» — рассуждала про себя Жаклин, изучая взглядом свою новую знакомую, пока та определялась с ответом. — «Это хорошо. Злой шуткой судьбы было бы поселить дух Жанны д’Арк в тело какой-нибудь англичанки или испанки». По мнению Жаклин, несмотря на сумятицу, которая порой происходила из-за этого «переселения душ», некоторые вещи всё же должны были по воле высших сил оставаться неизменными. Национальные герои должны принадлежать тем, чью нацию они прославляли за десятки и сотни лет до этого. В противном случае могли возникнуть конфликты не только внутри человека, но и между жителями пансионата. Её внутренний Наполеон уж точно не потерпел бы, если бы сознание его ближайших соратников находилось в телах намного менее благородных и талантливых представителей некогда покорившихся ему народов. «Вы недостойны того дара, который получили в своё распоряжение,» — скрежетала бы она про себя. Даже Александра I, который хоть и приходился Наполеону врагом, но всё же вызывал у французского императора чувство уважения, — даже его видеть в теле самодовольного испанца было бы омерзительно. Некоторые каноны не должны меняться, даже несмотря на то, что всем им выпал шанс прожить свою жизнь по-новому.
— В чём же суть этих… заданий?
— Мне сложно дать им однозначное определение, — с живостью ответила Жаклин. — Никому здесь не дают исчерпывающего объяснения, а те, кто уже бывали на заданиях, не особо любят делиться опытом. Не знаю, к чему вся эта секретность, если мы все живём в одной лодке, но факт остаётся фактом: информации крайне мало.
Устроившись поудобнее на плетёном стуле, в котором Наполеон буквально утопала, девушка пробежалась мысленно по тому, что успела узнать за время свое пребывания в «Яшмовом саду». Жаклин не лукавила: она действительно мало о чём могла рассказать, но даже этими драгоценными крупицами информации нужно было распоряжаться с умом. Союзников, как известно, можно заработать откровенностью, но это вовсе не значит, что нужно вываливать всё и сразу. Как минимум это загрузит потенциального рекрута на долгие часы, максимум — превратит его в главного соперника с кучей вытянутых из вашего рукава козырей. Поэтому, раз уж всё в этом пансионате имело налёт тайны, Жаклин даже в таком разговоре тщательно отбирала информацию, которую собиралась поведать, при этом сохраняя невозмутимый и расслабленно-уверенный вид.
— Неизвестно, какова специфика заданий и как они распределяются, но одно я знаю точно: они проходят за пределами «Яшмового сада». Возможно, это какая-то проверка наших способностей, — «а может это особый эксперимент, призванный отсеять самых слабых из нас для чьих-то далеко идущих планов». 
Сам факт того, что жителей пансионата без сопровождения отправляли в одиночку или группами на какие-то выездные заданий, настораживал Наполеона. Само собой, подобному риску не подвергали тех, кто ещё не освоился со своей второй личностью и новыми способностями, приобретёнными в результате слияния с ней. По крайней мере, Жаклин хотелось думать, что не отправляли. Но какой тогда вообще был в них смысл? Найти для жителей пансионата новое развлечение? Помочь им приспособить свои навыки к использованию в обществе обычных людей? Проверить их на профпригодность и отобрать сильнейших?
Всё это слишком попахивало «подставой» — Наполеон это нутром чувствовала. Мысль о том, что её с наибольшей вероятностью просто использовали, не давала ей покоя и служила ещё одним мотивом для того, чтобы собрать свою команду. С помощью других жителей пансионата она могла бы узнать правду о том, что происходило за его стенами. В тех кабинетах, за дверьми которых исчезали бесчисленные сотрудники и куда не пускали простых обывателей «Jasper Garden», должно было скрываться что-то большее, чем просто набор медицинского оборудования. И Жаклин намерена узнать, что именно.
— Прощу прощения за нескромный вопрос, — отвлёкшись от своих мыслей, произнесла девушка, внимательно и задумчиво посмотрев на Юстицию, — мне кажется, раз уж мы собрались работать вместе, нам стоит знать об умениях друг друга. Что вы... Можете?

Отредактировано Napoleon Bonaparte (2015-10-06 16:51:16)

Внутренне Наполеон готова была к отказу. Или хотя бы к тому, что способности свои Юстиция раскроет, продемонстрировав их в виде небольшой шалости, которая не могла бы быть заметна случайному наблюдателю, а то и вовсе предпочтёт не раскрывать до поры до времени. Но ответ собеседницы застал Жаклин врасплох.
Никто ещё в «Яшмовом саду» не интересовался её происхождением: гораздо больше внимания уделяли той личности, которую она приютила в себе. В какой-то степени ей льстило то, что помимо августейшего Наполеона кто-то хотел знать о том, какие корни имеет сама Жаклин. Но что-то ей подсказывало, что Юстицию это интересовало с точки зрения исторической связи (оно и понятно: для Жанны д’Арк возможный предок Ла’Треймуль был не последним персонажем), и что ни о каком страстном увлечении чужими генеалогическими древами не было и речи. Что ж, Жаклин была совершенно не в обиде и с удовольствием ответила:
— Нечасто мне задают этот вопрос, — коротко улыбнулась она. — Но я не могу ответить на него с полной уверенностью. Древние французские рода обычно очень пеклись о своей родословной, но это не отменяет того факта, что со временем они могли настолько сильно смешаться с другими, что от первоначального родства остались лишь записи в картотеках. Да, формально я являюсь потомком тех самых Ла’Треймулей, но не факт, что по линии Жоржа. Возможно, какая-то другая ветвь.
Помолчав и пару раз постучав ногтями по подлокотнику стула, Жаклин всё же задала вопрос, который вертелся у неё на языке:
— Это как-то помешает вам?
Уточнить этот момент было важно. То, что девушка никак не скрывала своей родословной, могло сыграть с ней злую шутку и отвернуть от неё первую возможную союзницу в лице Жанны-Юстиции. В этом «Яшмовом саду» всегда нужно быть осторожным, когда касаешься тонких исторических моментов, связанных с древними родственниками. К одной и той же семье разные люди в силу влияния своей второй личности могли относиться по-разному. В одних Жаклин могла найти самых преданных союзников, в других — жалких вассалов, в третьих — яростных врагов, до сих пор живущих кровной местью. «Возможно, я поступила опрометчиво, рассказав ей об этом». Опасно было на данном этапе рисковать лояльностью тех немногих жителей пансионата, которые могли оказать Наполеону содействие. Опасно, но она уже это сделала, и ей не оставалось ничего, кроме как ждать и надеяться, что риск её был оправдан.
Заметив, что сидящая рядом с ней Юстиция то и дело касается рукой какого-то предмета на своей руке — по всей видимости, браслета, подобные которому имелись в распоряжении у всех жителей пансионата, — Наполеон не стала заострять на этом внимание, довольно быстро переведя с него взгляд, однако, приняла это обстоятельство к сведению. Подмечать мелкие детали — одно из важнейших умений полководца, и Жаклин умело перенимала его у своего прототипа. О том, какое значение скрывал этот жест Юстиции, девушке ещё только предстояло узнать, но она твёрдо решила не упускать для себя этот момент. Возможно, в дальнейшем, когда она получше узнает о том, что происходит в «Jasper Garden», а также о том, как это связано с историческими персоналиями и какое влияние оказывает на жителей пансионата, она припомнит эту деталь и сможет с её помощью завершить единую картину представлений об этом месте. А пока ей оставалось только наблюдать, подмечать, запоминать, надеясь, что каждое новое знание хоть на шаг приближает её к чему-то большему.

Отредактировано Napoleon Bonaparte (2015-10-06 18:41:00)

Учтиво и благодарно кивнув на слова о том, что родословная Жаклин никак не скажется на их с Юстицией взаимоотношениях, девушка почувствовала заметное облегчение. Пожалуй, впервые за всё время пребывания в «Яшмовом саду» она встретилась с таким глубоким пониманием и участием, которым её новая знакомая буквально окутывала молодую Ла’Треймуль. Юстиция готова была идти на сотрудничество, с удовольствием. Казалось бы, участвовала в разговоре и в целом не выражала никакой настороженности при общении с Наполеоном. Такая приятная неожиданность расположила Бонапарта к юной леди д’Арк.
— Хоть и хотела бы я увидеть других людей из того времени.
— Как бы это знакомство не оказалось неприятным, — заметила Жаклин с присущей ей долей скептицизма. — Люди здесь зачастую заметно отличаются от тех, кого содержат в себе. Порой — не в лучшую сторону.
Проведя в пансионате уже довольно долгое время, она поняла, что не стоит строить иллюзий насчёт других его обитателей, остервенело ища среди них своих бывших сподвижников из прошлой жизни. Правда была такова, что не все готовы были в полной мере принять свою вторую личность и позволить ей слиться с основной. Большинство людей либо отторгали, либо подавляли, либо искажали её. Оно и понятно: не каждому так повезло, как Жаклин. Иной раз обнаружишь в себе такую сущность, что с ней путь остаётся только в петлю или на плаху. Но остальные… Многие из них терялись от осознания свалившихся на них возможностей и просто не могли с ними совладать, путались, терялись, искажались. Смотреть на это было и грустно и горько, поэтому Жаклин, чтобы уберечь себя от разочарования, давно оставила бессмысленные поиски бывших союзников Наполеона. Теперь она была снова одна, как будущий император французов в начале своей карьеры, и ей предстояло собрать свою новую братию заново.
Однако, размышления Наполеона об её будущей «команде молодости нашей» прервал долгожданный ответ Юстиции, в котором она приоткрыла завесу тайны касательно своих способностей. И ответ этот ввёл Жаклин в ещё бо́льшую задумчивость. «Она боится своего дара,» — смотря в глаза молодой девушке, поняла француженка. — «Как и многие, находящиеся здесь, она боится и сторонится его. Но является ли причиной этого то, что Юстиция просто не освоилась со своим новым «я» и не знает, как его использовать? Или это просто животный ужас перед даром, обладательницей которого она стала по чистой случайности?» 
Найти ответ на этот вопрос для Наполеона было чрезвычайно важно. Дело в том, что, раз она собралась взять Жанну в свою маленькую армию, ей, как и императору Бонапарту до неё, предстояло заботиться о том, чтобы армия эта была максимально дееспособной и ни в чём не нуждалась. Никакие сомнения и страхи не должны были терзать её воинов, ибо их ждали великие дела, в исполнении которых не было место человеческим слабостям. От них нужно было избавиться сразу, чтобы не терзать сердце пустыми страданиями.
— Я больше не сгорю в огне. И я могу диктовать ему свою волю.
«Ага!» — тут же воскликнула про себя Жаклин. — «Выходит, её дар — это управление огнём? Но она по понятной причине сторонится этого, ведь  смерть её второй личности настигла Жанну именно в огне. С этим нелегко будет справиться». В задумчивости слегка покачав одной ногой в воздухе, девушка подставила под подбородок руку, пальцы которой были сложены так, что закрывали губы француженки и в целом создавали картину поглощённости теми думами, которые были у неё в голове. «И всё же, это чертовски полезная способность. Нам не будет равных, если удастся её развить».
— Я понимаю ваш страх, — осторожно начала после некоторой паузы Жаклин. — Он естественен в вашем положении, но это вовсе не значит, что ему нужно поддаться.
Наклонившись так, чтобы оказаться практически вплотную к лицу Юстиции, Наполеон посмотрела ей в глаза и тихим, но оттого не менее твёрдым тоном объяснила:
— С одной стороны это хорошо: он не позволит вам злоупотреблять своими способностями, обращать их во зло. Но с другой, позволив страху взять над вами верх, вы навсегда станете его рабыней. Вы будете терять то, что вам дорого, и страдать вдвойне, вы будете тряпичной куклой в чужих руках, и осознание этого принесёт вам ещё бо́льшую боль.
Вновь откинувшись на спинку стула, Жаклин какое-то время помолчала, дав девушке возможность осмыслить сказанное, а после закончила:
— Я не стану просить вас о том, чего вы не сможете сделать. Я не стану просить вас обращать весь этот мир в огонь и испытывать его на себе. Но вам всё равно придётся однажды его  использовать, и лучше научиться делать это сейчас, иначе в решающий момент вы застынете в оцепенении. Если вы хотите, я могу помочь вам освоиться со своей новой способностью. По крайней мере, попытаюсь.